БАЛЛАДА О ГЛОБУСЕ
Эта быль
сурова, как расплата.
Оживает память – только тронь!
Я вхожу в балладу,
как в палату,
где лежат прошедшие огонь.
сурова, как расплата.
Оживает память – только тронь!
Я вхожу в балладу,
как в палату,
где лежат прошедшие огонь.
* * *
В горле – горький ком,
но я не плакал:
в десять лет
я был как на войне.
Здесь, бинты срывая,
шли в атаку…
Сон и бред
тут с правдой наравне.
но я не плакал:
в десять лет
я был как на войне.
Здесь, бинты срывая,
шли в атаку…
Сон и бред
тут с правдой наравне.
Госпиталь.
Давно ль была в нём школа?
«Господи!..»–
старухи крестят лбы.
За окном –
юннатский садик голый,
яблоньки от стужи голубы.
Давно ль была в нём школа?
«Господи!..»–
старухи крестят лбы.
За окном –
юннатский садик голый,
яблоньки от стужи голубы.
В бывшем классе,
у окна,
на койке,
высохший,
как дряхлый старичок,
в нашем классе умирает Колька –
голубятник,
спорщик,
звездочёт.
у окна,
на койке,
высохший,
как дряхлый старичок,
в нашем классе умирает Колька –
голубятник,
спорщик,
звездочёт.
Год назад
он дрался на указках,
как на шпагах,–
чем не мушкетёр!
Но война
ему вручила каску
и двенадцать пуль
почти в упор…
он дрался на указках,
как на шпагах,–
чем не мушкетёр!
Но война
ему вручила каску
и двенадцать пуль
почти в упор…
В бывшем классе,
голубом и светлом,
слышит он, забывшись в полусне,
как стенают яблоньки под ветром.
Это он
сажал их по весне.
голубом и светлом,
слышит он, забывшись в полусне,
как стенают яблоньки под ветром.
Это он
сажал их по весне.
Он лежит,
всем сердцем чуя пропасть,
в госпитальном призрачном тылу.
Не мигая,
смотрит он на глобус,
что стоит, забытый,
на полу.
всем сердцем чуя пропасть,
в госпитальном призрачном тылу.
Не мигая,
смотрит он на глобус,
что стоит, забытый,
на полу.
Старый,
в тёмных трещинках,
облезлый,
со скрипучей осью,
весь в пыли.
Никому не нужный,
бесполезный,
жалкое подобие
Земли –
той, большой,
что крутится устало
с блиндажами,
с пеплом городов,
с братскими могилами,
с крестами,
с огневою трещиной
фронтов.
в тёмных трещинках,
облезлый,
со скрипучей осью,
весь в пыли.
Никому не нужный,
бесполезный,
жалкое подобие
Земли –
той, большой,
что крутится устало
с блиндажами,
с пеплом городов,
с братскими могилами,
с крестами,
с огневою трещиной
фронтов.
* * *
А солдат глядит,
глядит на глобус,
меркнет зимний день в его окне.
Вдруг я слышу жаркий,
хриплый голос:
– Глобус!..
Слышь,
поставь на грудь ко мне!..
Крутани!..–
Я крутанул.
Как странно,
от моей
беспомощной руки
вдруг пошли кружить
меридианы,
океаны и материки…
глядит на глобус,
меркнет зимний день в его окне.
Вдруг я слышу жаркий,
хриплый голос:
– Глобус!..
Слышь,
поставь на грудь ко мне!..
Крутани!..–
Я крутанул.
Как странно,
от моей
беспомощной руки
вдруг пошли кружить
меридианы,
океаны и материки…
Ожили глаза
и заблестели,
и тогда мне стало вдруг невмочь:
словно солнца,
лампочки висели
у него в зрачках,
немых, как ночь!
и заблестели,
и тогда мне стало вдруг невмочь:
словно солнца,
лампочки висели
у него в зрачках,
немых, как ночь!
Там,
в потёмках,
жизнь ещё вершилась,
шли бои,
живое пепеля,
и под каждым солнышком
кружилась
крохотная,
круглая Земля.
в потёмках,
жизнь ещё вершилась,
шли бои,
живое пепеля,
и под каждым солнышком
кружилась
крохотная,
круглая Земля.
…Мы могилу рыли
и тужили
в сорок… страшном,
яростном году.
Мы облезлый глобус положили
рядом с Колькой
в Колькином саду.
и тужили
в сорок… страшном,
яростном году.
Мы облезлый глобус положили
рядом с Колькой
в Колькином саду.
ПАМЯТНИК ВОИНАМ, ПАВШИМ НА
ФРОНТАХ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ. Скульпторы Павел Иванович Дьяков и Л.С. Качасов.
Торжественно открыт 9 мая 1970 года. Привокзальная площадь, город
Черепаново, Новосибирская область.
В детстве в 1987 году, у меня была маленькая синенькая книжка поэта Вечаслава Кузнецова... Из всех стихотворений мне понравился именно этот... Я читала его наизусть каждый год на всех мероприятиях посвященных Победе... Как же приятно вспомнить все слова вновь... До слез...
ОтветитьУдалитьС праздником!!! Мира и благополучия!!!